«МузЭнерго» возвращается в Дубну: история, достижения и будущее легендарного джазового фестиваля

Фестиваль «МузЭнерго» был впервые проведён в Дубне ровно пятнадцать лет назад – 15 и 16 сентября 2007 года. Проект шагнул беспрецедентно далеко за пределы наукограда: гастрольный «МузЭнергоТур» добрался до побережья Тихого Океана. В коронавирусные годы фестиваль, разумеется, не проводился, но даже после вынужденной паузы к 15-му дню рождения он приходит с неожиданным порядковым номером «22». Именно так: «МузЭнерго» случается не только в Дубне и порой по три-четыре раза в год. Идея юбилейного фестиваля остроумна и провокационна: «Кот в мешке» (да-да, это официальное название!) представит в каждый из двух концертных дней по четыре разных коллектива, которые никак не будут анонсироваться заранее. И, как мы полагаем, пришло время поговорить с основателем и организатором фестиваля, чтобы выяснить, что предстоит Дубне и каковы реальные, а не рекламные, достижения «МузЭнерго» за все эти годы

— Юрий, неизбежен вопрос о том, что же такое «МузЭнерго», учитывая всё многообразие его форматов и инкарнаций.

Я уже натренировался отвечать на этот вопрос сравнительно коротко. Это фестиваль, который родился в Дубне и для Дубны. У его основания стояло два человека – приезжий на тот момент я и дубненский инженер, в свободное время - организатор концертов Дмитрий Никитский, он возглавлял тогда творческое объединение «Арт-Холл». Впоследствии третьим ключевым членом этой команды стал звукорежиссёр Андрей Стариков. Оба, так получилось, очень рано ушли из жизни: Никитский – в 2011-м, Стариков – в 2021-м. Сейчас «МузЭнерго» - это я в полном одиночестве как продюсер и «программист», плюс небольшая группа волонтёров, которые помогают технически с уже задуманным и запланированным.

Стилистика – джаз и всё, что около него. В сентябре фестивалю будет пятнадцать лет. Он проводится не только в Дубне и порой чаще, чем раз в год, а потому станет уже двадцать вторым. И он полностью независим от кого бы то ни было. Это важно, так как позволяет формировать его наполнение без всяких компромиссов. Ну и, конечно, это пока что главное, что я сделал в жизни – в профессиональном смысле.

2007 - июнь, Дмитрий Никитский показывает Юрию Льноградскому возможные площадки проведения фестивале

— И об этом 22-м фестивале ничего не известно. Как вообще появилась идея делать фестиваль с сюрприз-лайнапом? Есть ли в мире ещё такие же штуки?

Я очень стараюсь не узнавать, есть ли уже что-то в мире. Любая идея уже наверняка была кем-то реализована, и это всегда только расхолаживает. Ощущения новизны уже нет; сделали хорошо –тогда нет смысла повторять; сделали плохо – нет смысла пробовать. Мы очень многие вещи делали на фестивале, и главное всегда – чтобы они имели ценность для слушателя и музыкантов. Ну, даже простейший диксиленд-парад по набережной, с которого начинается летний фестиваль в Дубне. Да даже и просто выход артиста не из-за кулис, а прямо в зал, через обычные двери, из-за спин у слушателей. В планетарном масштабе новизны тут голый ноль. А в плане кайфа для конкретного слушателя, яркости и качества события – это прекрасно. Соревноваться, например, с норвежским фестивалем, где инструменты делают изо льда, нет ни смысла, ни возможности. А вот идею расставить в дни фестиваля по всей Дубне старые пианино и дать возможность всем желающим нажать на клавиши – прямо на автобусной остановке, скажем – я бы охотно украл и совершенно этого не стесняюсь. Сейчас даже уже не вспомню, где это было придумано и реализовано. Но идея-то отложилась! Мы даже как-то начинали собирать инструменты, но волонтёры-носильщики быстро выдохлись, да и склад у нас затоварился мгновенно.

Конкретно сейчас, врать не буду, всё гораздо прозаичнее. Фестиваль идёт с 2007 года, у него хорошая история и много хороших идей, реализованных в прошлом, но яркость этой конкретной новой идеи - вынужденная. Условия существования в последние годы, мягко говоря, странные во всех смыслах. А для меня самое неприемлемое в организации – это когда фестиваль обещает что-то конкретное, а потом не делает. Есть имя на афише, а на сцену этот артист не выходит. Такое бывало, причём предсказуемо – россияне предпочитали в последний момент уехать на заработки с поп-звёздами, отменив все договорённости, чилийцы просто внаглую не выехали как-то в Дубну (уже находясь в Москве!), потому что «очень устали». Это очень болезненно, я таких музыкантов сразу и навсегда заношу в чёрный список и последовательно об этом рассказываю всем коллегам. Годами, мстительно, настойчиво. Так вот сюрприз-фестиваль – это отчасти техническое решение. Никого конкретно не обещаем. Поэтому, если кто-то заболеет очередным штаммом ковида, не получит визу, не прилетит из-за отмены рейса, да даже и просто «очень устанет» - мы никого не обманем. Найдём замену.

Когда стало ясно, что только так можно победить все неопределённости 2022-го года, я осознал, что это ещё и знак свыше: надо всё-таки переставать говорить о том, что-де фестиваль себя зарекомендовал, что у него есть-де авторитет, что важен-де брэнд, а не звёздное имя конкретного артиста. Надо попробовать один раз именно на этом и сыграть и посмотреть, а так ли это, собственно. Или зритель всё это время ходил не на «МузЭнерго» как явление, а именно на конкретного артиста.

— И что это за авторитет и брэнд, какие музыканты выступали в прошлые годы?

Да кто тут только не выступал, если честно. Мне некоторые слушатели вполне серьёзно говорят «мы выросли на МузЭнерго». «Выросли»!… Приходится постоянно вести промо-кампанию перед спонсорами и чиновниками, а там достижения культурных событий измеряются цифрами, поэтому я, как одерживый, веду статистику с 2007 года. Могу представить точный список из 1092 музыкантов, которых мы за это время выводили на сцену. Это представители 44 стран, влючая Австралию, Чили, Фарерские острова, Японию и Нигер. Ну, просто оценить масштабы: грубо – по одному совершенно новому музыканту на каждых десятерых жителей Дубны. И это не клуб, не концертный зал с регулярными вечерами…

Разумеется, среди них был свой процент студентов, полу-любителей, а на ранних стадиях – и просто музыкантов-энтузиастов, которые ничем себя в дальнейшем не проявили. Но играть в компромиссы с качеством мы прекратили достаточно быстро. Если взять самый первый фестиваль (я напомню, тогда никто знать не знал, что это за «МузЭнерго» такой, в местном Зале Администрации потолок протекал на второй и третий ряды и тогда, и потом ещё несколько лет, и никакой спонсорской поддержки!) – то уже тогда у нас на сцене были молодые (чтобы не сказать юные) москвичи Алексей Наджаров, Григорий Сандомирский, Алексей Заволокин и воронежская группа «55» Ярослава Борисова и Александра Битюцких. Это, я считаю, вообще одна из главных моих продюсерских удач и находок за всю жизнь. Просто послушайте, какие потрясающие вещи воронежцы сегодня делают и в Happy55 (это преемник того состава), и в «Другом деле», и в «Абстракторе». Сегодня все названные – профессионалы, которые определяют российский джаз как таковой.

Уже на втором фестивале – а он был проведён в феврале 2008-го, через полгода после первого – у нас на сцене был, например, азербайджанский пианист Исфар Сарабский, который сейчас гремит по всему миру (причём, что характерно, почётным гостем фестиваля тогда был бэндлидер Анатолий Ошерович Кролл, руководитель ряда прославленных оркестров, и ему Исфар категорически не понравился именно как пианист). Летом 2008-го у нас играл Антон Давидянц, выросший в одного из лучших бас-гитаристов в истории страны. И – по возрастающей, уже с полным игнорированием всех стереотипов о «джазе за МКАДом». Взять четвёртый фестиваль, смотрите: всего год прошёл, а у нас на сцене полноценный нижегородский симфо-джазовый оркестр Михаила Петропавловского (их сорок с лишним человек!), потрясающий саксофонист Павел Аракелян из Минска, молодой трубач Салман Абуев (сейчас – это самый-самый, что называется, топ). Иван Смирнов в квартете. А на одной сцене со Смирновым, в тот же день, в ДК «Октябрь» – помните, кто?

- Кто?

Во-первых, британский гитарист Лео Абрахамс. На тот момент он уже вовсю работал с Брайаном Ино, с Мэриэнн Фейтфул, с Полом Саймоном, записывал музыку для голливудских фильмов высшей категории, а впоследствии приезжал дважды в Россию по нашему приглашению, выпускал совместные работы с россиянами (Томск и Воронеж) и, по иронии судьбы, участвовал в записи музыки для знаменитого кинопроекта «Дау» Ильи Хржановского. Это о физике Льве Ландау, который жил и работал здесь, в Дубне, чёрт возьми. Всё как-то ненормально сходится: Лео ехал в Дубну по тому самому шоссе, на котором Ландау разбился за полвека до этого. Это мы с вами привыкли там ездить, но англичанин-то знать о нём не знал! Ещё страннее то, что он совершенно независимо от нас играл и записывался с Борисом Гребенщиковым…

А во-вторых, совершенно никому не известное трио Project Combo из закрытого города Северск Томской области. А на гитаре там играл Евгений Побожий, впоследствии – совершенно верно – победитель конкурса института Хэрби Хэнкока, первый и единственный в истории россиянин. Его победа в конкурсе – это примерно как победа Вана Клиберна в фортепианном конкурсе имени Чайковского в своё время.

- Но тогда они все были молоды и ничего ещё не выиграли...

Разумеется. Это как раз к самой идее фестиваля, к идеологии его, если хотите. Я долго называл его «фестивалем честной музыки», потому что невозможно кратко описать те стили, которые он охватывает. Дело не только в разнице между джазом, фолком и так далее. Даже универсальное «импровизационная» не подходит: у нас была и вполне академическая тематика. Михаил Жванецкий как-то сказал: «Тот, кто поёт свою музыку — не фальшивит. Фальшивит мнение, но не музыка». Вот именно это для меня всегда было главным – чтобы участники «пели свою музыку». Будь то зубодробительный авангард или хрестоматийный диксиленд: главное, чтобы это было именно своё, не конъюнктурными соображениями продиктованное, не прикладными расчётами. И когда это слышится в музыке – мне совершенно неважно, молод артист или стар, из России он или из Испании, мальчик он или девочка. Вообще ничего не важно. Мы один раз чуть не привезли авангардиста-паралитика с колёсной лирой, на инвалидной коляске. Он потрясающие электронные дроны играл. Бились по полной программе для выстраивания гастрольного тура, в котором ему было бы нормально, хотя эта специфика была абсолютно новой и нерадостной. Но он в итоге сам отказался, что-то у него там пошло не так, к сожалению.

Идейные веганы-сыроеды, слепые звукорежиссёры. Женский дуэт, откровенно лесбийский и с перепадом в возрасте лет в двадцать, с жуткими какими-то песнями про грязь – но, повторюсь, с качественными, талантливыми, честными. Или этно-рокерский проект, где несколько датчан-рокеров резали мощный материал в духе шестидесятых, этакий Jefferson Airplane. Под вокалиста-пакистанца, который пел суфийскую музыку – каввали. Это была потрясающая энергетика, мощнейшая, и великолепный материал. Почти наверняка – с прямо религиозным посылом. А я это поставил, строго из художественных соображений, последним сетом летнего фестиваля. Естественно, задержки по времени, мы не успеваем закончить к расчётным десяти вечера, я звоню Николаю Юрьевичу Мадфесу с просьбой дать нам продолжить, он звонит начальнику местной полиции, согласовывает, и они все лично приезжают смотреть финал. И тут я осознаю, что у меня на общегородском джаз-фестивале, перед тремя тысячами зрителей, под взором стоящих в ряд полицейских и высших местных чиновников в официальный, чёрт бы побрал, День России, двенадцатого июня, в качестве главной звезды вечера пакистанец в традиционном наряде заводит толпу, что называется, «исламом» и постоянно выкрикивает «Аллах акбар». Мне даже потом на форуме местном писали, что я совсем берега потерял.

Но мы просто не обращали внимания на всю эту специфику. И всё. Толерантность, когда она ещё не стала обязательной и модной. Свобода как естественная норма жизни. Так что чего тут только не было за эти годы…

- Но сколько-то именитые-то артисты были, уже на момент приезда? Те, на которых можно бы было собрать публику именно благодаря их именам, а не эпатажу?

Звёзд того плана, которых набирают нормальные фестивали – то есть музыкантов высшего эшелона, раскрученных, медийных – наверное, не было. Мне никогда не были (и не будут) по карману те, кого привозят большие игроки – Игорь Бутман, Даниил Крамер и так далее. Да и сами они тоже. То, что со временем Бутман стал регулярно привозить свой оркестр в Дубну, я на самом деле считаю, без всякой скромности, прямым следствием того, что «МузЭнерго» несколько «разогрел» город и он стал интересен большим звёздам с их звёздными бюджетами.

Но в подобных музыкантах я часто как раз и не вижу того самого «пения своей музыки», при всём уважении к их профессионализму.

У нас было множество обладателей национальных джазовых премий, например. Совершенно запредельный датский квартет Фредерика Бюлова, скажем, из этой серии (Bangin’ Bulows Nice Jazz Quartet), швейцарское трио Plaistow, польское трио RGG, потрясающий норвежский тубист Даниэль Херскедаль. Тут можно перечислять имена десятками, но их специфика именно такова: либо вы их знаете – и тогда вы однозначно человек продвинутый, и объяснять вам ничего не нужно, либо вы их не знаете – и тогда следующие в этом же ряду тоже никак света не прольют. Я бы рискнул их назвать основным фундаментом прогрессирующей современной сцены, теми, на ком стоит эволюция и развитие современной джазовой музыки, а не отдельные её коммерческие или пиарные успехи и выплески. Некоторые артисты из этого слоя выстреливают и сами и делаются основоположниками направлений, как в своём время швед Эсбьёрн Свенссон, например, или американцы Medeski Martin & Wood, или норвежец Нильс-Петтер Мёльвер, или камерунец Ришар Бона. Нужное вписать. Именно эти артисты создают общее давление, без которого музыка не развивается, без которого больших звёзд не вынесет волной на самый верх. А очень многие хрестоматийно-выглядящие «джазовые артисты», вся вот эта бесконечная череда обязательно мейнстримовых, обязательно чернокожих и обязательно прекрасных дам, никакого давления не создают. Разве что у мужчин среднего и старшего возраста, но и то не музыкой.

Мы успели показать на открытом воздухе Zventa Sventana в первом их варианте, с Алёной Романовой (как по мне – это сильнейший состав). Пианист Вадим Неселовский играл в Дубне, один из интереснейших мастеров своего поколения. Канадская вокалистка Сиенна Дален,- я глубоко уверен, что это один их сильнейших голосов среди всех живущих. Знаменитый американский саксофонист и педагог Майкл Трейси привозил свою команду. Чад Лефковиц-Браун, модный сейчас саксофонист, звезда Ютуба…

2012 - группа Koudede (Нигер) в Дубне

Были какие-то совершенно экзотические, невообразимо странные в смысле географии и личности персонажи. Исполнитель на арабской лютне Рахим Аль-Хадж, который умудрился эмигрировать из Ирака в США сразу после войны в Персидском Заливе и вовсю славословил в разговоре американские ценности, как будто и правда пропагандой занимался. Индийский обладатель «Грэмми» Вишва Мохан Бхатт, которого я вообще не понял, признаться, как человека: солидный и уважаемый, разумеется, артист, но как мы вокруг него ни танцевали, он, по-моему, так и уехал непонятно чем недовольный. Африканский квартет самых настоящих туарегов, Koudede, которые на двух аккордах подняли тут такую энергетику, что после выступления половина фестивальной поляны ушла за ними вслед, как загипнотизированная. Их лидер, кстати, буквально через пару месяцев в Африке разбился насмерть в автомобильной аварии. Вообще это очень странно воспринимается - многие из тех, кто тут выступал, кого я отчётливо помню и провожал рукопожатием – ну, дескать, не в последний раз - уже не с нами. Первым в этом списке стал замечательный Евгений Борисович Савин, московский трубач и педагог. Мы даже мемориал его памяти делали в ДК «Мир», и эта инициатива переросла в международный (!) конкурс трубачей памяти Савина. А начинался он в Дубне. Понятно, что никто не вечен: это скорее о том, как долго фестиваль существует, сколько через него прошло самых разных людей.

Некоторые нами «открытые», если этот термин уместен, музыканты в России просто прописались. Два самых ярких примера – итальянский соло-вокалист Борис Саволделли и испанский гитарист Анхель Онтальва. Саволделли начинал у нас с технологических шоу со своей сложной аппаратурой, а в итоге нашёл себе постоянных партнёров в Рязани, группу пианиста Геннадия Филина, и играет вместе с ними очень сильную смус-джазовую программу-посвящение Сергею Есенину. То есть натурально поёт, со всей итальянской экспрессией, вот это вот «не жалею, не зову, не плачу» (на русском, английском и итальянском) под рыдающий золотой саксофон. А Анхель, человек глубоко авангардный, после первого же гастрольного тура настолько влюбился в российских коллег и публику, что и прямо сейчас, насколько я знаю, ездит по стране. Он реально приезжает сюда два-три раза в год и чуть ли не месяцами играет по всей России, от Калининграда до Сибири. Выставки своих картин проводит в каких-то невообразимых местах, вроде дома-музея Хлебникова в Астрахани.

Как минимум дважды наши господа музыканты увозили из России прекрасных женщин. Одна девчонка теперь замужем в Исландии, другая в Бразилии…

- Юрий, остановитесь.

Да я могу на эту тему часами разговаривать. У нас даже Владимир Высоцкий играл. Пианист из Эстонии. На летней поляне рядом с ДК «Мир», где раньше выступал другой Владимир Высоцкий, «правильный».

Из моих однозначных любимцев, если не считать Лео Абрахамса – и с ними обоими мы доросли до настоящей дружбы, кроме шуток, семейные проблемы обсуждаем, рецепты какие-то друг другу отписываем кулинарные – это французский гитарист Ален Блесин. Вот этого человека нельзя не упомянуть. Ему сейчас уже крепко за шестьдесят, но вот буквально вчера от него получил письмо – «я слышал, что французам опять стало можно получить российскую визу, хочу опять к вашей публике». Он в начале семидесятых создавал французский «космический» джаз-рок, играл так называемый цойль (zeuhl), сотрудничал потом с людьми калибра участников Soft Machine. Величайший музыкант, я считаю, величайший перфекционист в звуке, и опять парадоксально странно всё – началось с присланного им демо на акустической гитаре, которое меня очаровало, и после этого за десять с лишним лет нашего знакомства он ни ноты на акустике в России не сыграл. Он даже на турбазе на Омутне провёл пару дней как-то…

2018 - Ален Блесин и Клоди Буко на турбазе Омутня

— Попытка вспомнить музыкантов прошлых фестивалей никак не помогает понять, чего ждать от предстоящего. Так чего же ждать хотя бы жанрово? Раскройте общие теги «джаз»/«этника»/«фьюжн» чуть подробнее.

Хороший классический мейнстрим от лучших отечественных специалистов. Хороший фьюжн – не тот, который скоростной и техничный, а тот, который мелодичный, на стыке джаза, рока, отчасти даже поп-музыки. Некоторый развесёлый полу-блюз, полу-джаз, полу-кантри. World music – определённые фольклорные темы, увиденные импровизирующими музыкантами, пропущенные через их сегодняшнее «я». Даже не знаю, как детально описать жанровое будущее этих концертов, не приходя к описанию музыкантов.

Ещё чуть-чуть авангарда будет, но совсем чуть-чуть на этот раз. Это тоже хороший маркер перемен, очередного «перезапуска» и так далее. Я на заре фестиваля уделял очень много внимания авангарду и экспериментам, их доля в общей массе постоянно росла. Без какой-то явной концепции, чисто на личном понимании: мне всегда казалось, что авангард, всю вот эту тотальную спонтанность и однократность, интересно наблюдать вживую и совершенно неинтересно переслушивать в записи, а доступную качественную музыку – ну, не обязательно джаз, хоть Стинга, хоть Майкла Джексона – как раз наоборот: интереснее слушать в записи, с идеально проработанными нюансами звука. И я постоянно добавлял и добавлял авангардистов. Ну интересно же! Сандомирский с Наджаровым и скрипачкой Марией Логофет озвучивали норвежский немой фильм по Кнуту Гамсуну, когда это ещё не стало общераспространённой практикой, Роман Столяр у меня был уже на втором фестивале со своим непростым фортепианным творчеством, был японский квартет кларнетов и потом даже секстет Дайскэ Фува (вот тут, я считаю, мы реально прыгнули на мировой уровень), израильское трио гитариста Идо Букельмана, швейцарцы порою ну совершенно безумные по музыке, вплоть до соло-вокалиста Антуана Ланга, который даже не пел, а просто демонстрировал все звуки, которые в принципе можно достать из человеческого горла. Да ну чего только не было.

Один мой хороший приятель, Влад Тылтин, который с самого начала очень крепко помогал в организации (аппаратурой, транспортом, усилиями своими) и которого многие знают по его собстенным фестивальным инициативам – «Свежая кровь» для молодых рок-команд, «Сами Для Себя» в лесу,- в какой-то момент начал говорить, что-де Юрий своими же руками теперь и убивает тот брэнд, который создал. Дескать, было много разноплановой и клёвой музыки в одном концерте, была «энциклопедия музыкальных течений» (мы так писали в пресс-релизах), а стал сплошной авангард и заумь. Я не соглашался, мне нравилось то, что получалось, и я помаленьку заигрывался в свой излюбленный посыл – дескать, «если вы не знаете, что это такое, то это совсем не значит, что вам это не нравится». Приходите! Смотрите! Люди приходили, смотрели - и помаленьку переставали приходить, потому что им нравилось всё меньше и меньше. Совокупность разных стилей и жанров уже не было, фестиваль постепенно превращался в авангардный. Влад, который из всей музыки больше всего любит регги, продолжал критиковать, и дошло до анекдота – мы не поругались, конечно, но меня настолько замучили эти постоянные шпильки, комментарии и «особое мнение», что я его просто заблокировал во всех соцсетях, зачистил лично для себя информационное поле. И вот проходит пара лет, коронавирусная пауза позволяет как-то остыть, подумать, переосмыслить, и я с огромным для себя удивлением понимаю, что он был прав и что я действительно прекрасно отлаженный баланс равенства в общей фестивальной «сумме» самых разных стилей зачем-то утащил в сторону чистого авангарда. Но концепции-то такой нет и не было! Фестиваль для всей семьи, фестиваль для новичков. Никакой «элитарности», «избранности», боже упаси…

Это болезни роста, это эволюция. Исправляюсь, анализирую. Вспоминаю, в конце концов, что новаторство новаторством, но хорошего джем-сешна никто не отменял и в «Summertime» ещё далеко не всё сказано.

2013 - МузЭнергоТур, перед концертом в Чадане (республика Тыва)

— И почему тогда фест стоит того, чтобы идти на него или ехать специально, если вы сами говорите о продолжающихся болезнях роста? Это всё-таки событие местного калибра или, что называется, туристически-привлекательный контекст?

Найти недостатки можно абсолютно в чём угодно – и в этом фестивале, и в фестивале в Москве, в Монтрё, в Мёльде, в Монтерее и в любом другом городе на любую другую букву. «Красота в глазах смотрящего» - это не я придумал. Именно музыкой мы, возможно (да даже и скорее всего) мало удивим сейчас человека, который сколько-то хорошо разбирается в джазе. Всё-таки при фактически закрытых границах притащить в Россию некий действительно стоящий сюрприз, какую-то оригинальную и чисто нашу находку, почти нереально, а именно это и была наша основная специализация, скажем так. Исландцы Arstidir, например, швейцарцы Plaistow и Kali, испанцы (вернее, каталонцы) Kaulakau, американец Дерек Браун. Сейчас этого нет. Остаётся ответственный подбор отечественных артистов, остаётся упаковка фестивального вечера (четыре коллектива в день – всё-таки это некие четыре полюса). Остаётся Дубна, прекрасный город со своим собственным дыханием, я уверен, что это дыхание ощущается и в фестивале. Сосны, Волга, коттеджи академиков. Для нас, местных, это уже штамп и предмет иронии, безусловно, но на то мы и местные.

Я точно знаю, например, что едут специально на этот фестиваль люди из Самары, Торжка, Набережных Челнов, Ульяновска, Александрова. Слушатели. В Дубну. Туда, где билет на наш фестиваль стоит в семь раз меньше, чем одноместный номер в гостинице ОИЯИ. Почему? Потому что всё-таки мы что-то такое умеем, каких-то культурных сюрпризов от нас всё-таки ждут.

— Про дополнительную программу тоже не будет дополнительной информации? Кто проводит мастер-класс? Кто читает лекцию?

Не будет, так как эти же артисты будут и на сцене. Да, я понимаю, это уже действительно какое-то маниакальное упорство. Но всё-таки мастер-класс и лекция – это, для местной аудитории, большое событие просто в силу того, что за них отвечают приезжие специалисты. В городе нет (да и не должно быть, по статусу) своих профессиональных джазовых педагогов высокого уровня, профессиональных джазменов. Даже если я привезу хорошего преподавателя московского вуза – это уже будет стоить того, чтобы прийти. А уж гитаристам местным сам бог велел посетить.

На один из ранних фестивалей приезжал московский журналист Сергей Бондарьков, и он очень точно описал всё происходящее – что-то вроде «фестиваль, честно сшитый на грубую белую нитку». Так и есть. Я тоже постоянно и во всём импровизирую, вынужденно. Это не столица, не мегаполис, и очень здорово, что большое событие можно делать не по методичке и не в галстуке, а так, как я привык и хочу жить. Свободно. На велосипеде ездить по потенциальным спонсорам, в шортах и в тапочках ходить по вечерам листовки по подъездам клеить, рабочие совещания проводить в привокзальном кафе на свежем воздухе, когда знакомые на аккордеоне и на гитаре играют летнюю смесь из «Битлз» и Джо Дассена. Мне очень нравится то, что фестиваль – это именно задействованность и импровизация на всех уровнях, а не директор, пять администраторов, десять менеджеров, пятьдесят волонтёров и уборщица.

— Но свобода всегда провоцирует ещё и неожиданности …

О да. Я периодически предлагаю иностранцам готовить программы на основе нашей, российской, реальности и культуры. Был, например, такой совершенно потрясающий художник Владимир Маслов, живший в старом домике на берегу Волги неподалёку от Дубны, в Белом Городке. Я с ним познакомился, когда писал о культуре в местную газету «Встреча»; по ходу дела выяснилось, что супруга его, Наталия Айги – мама нашего знаменитого скрипача Алексея Айги. Она написала книгу «Богомаз» о Владимире, это отдельный шедевр, который я постоянно покупаю и раздариваю всем знакомым. Так вот итальянский электронщик и мультиинструменталист Дарио Элиа посмотрел (перед туром, разумеется) на картины Маслова и проникся настолько, что привёз специальную программу с видеоинсталляцией. На двух экранах демонстрировались Володины работы, а итальянец импровизировал. Маслов – глыба, громада, он пишет мастихином, мощнейшим яростным штрихом, и Элиа тоже нагромоздил в музыке всякого, только вот посреди всей этой истории он вдруг тянется к микрофону и начинает петь по-русски «со святыми упокой»… Свобода! Неожиданность! И это в Кимрах, в полумёртвом на тот момент ДК «Современник», где котиками пахнет. Люди из зала пошли толпой, только что не крестясь.

Был американский саксофонист Дерек Браун, тоже товарищ совершенно уникальный – он придумал так называемый «саксофонный битбокс», когда одновременно с ведением мелодии умудряется изображать ударные и бас, да ещё и петь где-то там в паузах. Соло-саксофон с вокалом без электроники. В первом же туре он сыграл почти тридцать концертов, добрался до Владивостока и Хабаровска. И вот он у меня сам спросил – давай найдём какую-то интересную русскую композицию, которую я бы играл в завершение концертов, и все бы радовались. Ну, мы поискали и нашли. На концертах, которые я вёл, мы дурачили публику как могли: я говорил, что-де якобы Дерек сам нашёл некое «всем и каждому известное» сокровище, но он же американец, он же не понимает ни черта и искренне считает, что мы тут действительно все назубок знаем этот вот найденный им романс Даргомыжского на стихи Афанасия Фета, так что уж давайте не разочаруем наивного зарубежного гостя и поаплодируем его стараниям. У людей вытягивались лица, после чего Дерек выходил на сцену и играл (а потом ещё и пел на русском первый куплет!) – «Спят усталые игрушки»… В московском клубе Бутмана мы с ним совсем сорвались с резьбы, он давал на саксофоне бит, а я читал рэп на основе присланного мне банком официального уведомления о смене тарифа. Тоже свобода.

Хулиганство на наших концертах вообще порой выходит за грань, но мне это нравится. Американский перформер Джон Роберт Карлсон в какой-то момент начал раздеваться на сцене ДУ «Октябрь», и хотя он профессиональный балерун, хотя все его последующие телодвижения были осмысленны и хотя штаны на нём остались, кто-то потом в гневе написал, что-де «а я вам верил и привёл на концерт собственную дочь». А Польский культурный центр присоветовал нам один раз дуэт тромбониста Бронислава Дужего и вокалиста Йоргоса Сколиаса, и эти мерзавцы, два дедушки уже, со сцены большого дворца культуры зарядили песню под нецензурным русским названием (ну, скажем так, «К чёрту» она называлась, задавала направление движения). Говорили они при этом, что «на суахили» название означает что-то вроде «прекрасный цветок». Но всё равно как-то это было, чёрт возьми, весело и хорошо, а не пошло. Мы как-то системно вокруг себя собирали людей со специфическим и угловатым чувством юмора, которые осознанием своей высокой культурной миссии никогда не увлекались. Это всегда был некий полёт, нахальство, игра, а не тяжкий труд по имя искусства. Даже когда авангардисты рубили своё музыкальное мясо зазубренными топорами. Я очень не люблю серьёзных музыкантов в скучных костюмах и галстуках и очень не люблю аудиторию, образно выражаясь, в моноклях. Это музыка – хочется, чтобы по прошествии лет ты её вспоминал с улыбкой (счастливой, грустной или даже неловкой), но не как запись в бухгалтерской книге…

2015 - МузЭнергоТур, сборная Дании против сборной России где-то под Екатеринбургом

- Но это свобода творческая, а вопрос был о том, не идёт ли фестиваль вразнос именно организационно, когда можно настолько многое.

Всё и всегда идёт вразнос, когда вы что-то организовываете. Мне нравится и сам процесс организации, когда из множества кусочков в итоге в последний момент собирается-таки паззл и в девятнадцать ноль-ноль все стоят на местах, и процесс кризис-менеджмента всего этого, когда паззл начинает расползаться.

Когда мы делали «МузЭнергоТур», например… Ох, это отдельная история, но без этого нельзя говорить о «МузЭнерго». Максимально кратко: в республике Тыва есть удивительный фестиваль «Устуу-Хурээ», который местные энтузиасты давным-давно запустили с целью собрать денег на восстановление разрушенного большевиками буддийского храма…

- Юрий!

(смеясь) Я не могу рассказывать о некоторых вещах, не углубляясь в детали. Так вот. Я с этим фестивалем знаком. Я хотел им помочь, используя свои специфические знания и знакомства, которыми люди в Туве не обладали (ну, та же системная работа с иностранными фондами и прочая скукотища). Быстро выяснилось, что привезти к ним музыкантов всё равно неимоверно дорого, там ближайшая железная дорога в четырёхстах километрах, а самолёты в Кызыл какое-то время вообще не летали. Дешевле всего был бы автобус, как это ни парадоксально. И я как-то себя уговорил начать всё фестивалем в Дубне, потом посадить всех в автобус и ехать в Туву. Разумеется, с концертами по пути. В 2013-м мы это сделали впервые – месяц в дороге. В 2014 повторили, доехав до Улан-Удэ. А в 2015-м доехали до Владивостока. Восемьдесят дней в пути, семьдесят шесть концертов, со всеми завихрениями почти двадцать тысяч километров в один конец. Из принципа наматывали круги по Владивостоку, чтобы было ровно двадцать тысяч, потом плюнули и отпустили водителя Сашу Ляхницкого домой, сдались на 19970 или около того. Спать хотелось ужасно, а Ляхницкому ещё домой во Владимир надо было ехать, теперь уже нон-стопом.

Если об этом рассказывать всерьёз, надо садиться отдельно и говорить часами…

Но, возвращаясь к вопросу «всё идёт вразнос» - это прекрасная иллюстрация всех мыслимых аспектов, в которых что-то может пойти не так. В моей собственной работе, например: мы уже выезжали из Дубны, уже были куплены все авиабилеты, получены визы, напечатаны программки, а я ещё не знал, в каких городах мы будем играть последний десяток концертов. До них физически было три месяца, мы просто не успели переговоры провести до конца. И это делалось уже на коленке, в пути.

Второй аспект – технический. Вы всё планируете, а потом в Ижевске по электросети идёт щелчок, и у вас прямо на сцене горят все комбо-усилители, которые вы возите с собой. Извольте где угодно и когда угодно (учитывая, что вы всё время в дороге) найти и купить новый. Теряются и забываются вещи, барабанщики ломают руки, бегая за девушками (это реальный случай). Или прекрасная история в Казани, когда мы втридцатером приезжаем около полуночи в гостиницу, которая заранее забронирована и полностью оплачена, а там нет мест, потому что администратор просто забыл про нашу бронь. Оплаченную. Пробовали поселить тридцать человек в Казани в полночь, имея нулевой бюджет?

Третий аспект, человеческий. Музыканты, которых я нежно люблю и люто ненавижу. Чисто иллюстративно: приграничный город Дальнереченск, Приморский край, лето 2015-го. Мне звонят с незнакомого номера и говорят – Юрий, тут некие граждане Нидерландов пытаются перейти государственную границу и сообщают, что их паспорта у вас. Я сломя голову лечу на такси к указанной локации и вижу пару своих музыкантов, вокруг которых собралась группа натуральных пограничников в камуфляже и с винтовками. Что?! Как?! Один военный рассказывает: лежим мы себе в секрете, сторожим Родину, и вдруг из леса выходят вот эти двое в тапочках, подходят к колючей проволоке, на которой табличка на нескольких языках – «государственная граница, проход воспрещён, огонь открывается без предупреждения». Тыкают в неё пальцем, весело смеются, перелезают через забор и идут к реке Уссури в направлении Китая. Хватаюсь за голову, спрашиваю господ импровизаторов – что это было? Стеснительно ковыряют землю и говорят – «мы хотели на Китай посмотреть». Посмотрели? Посмотрели…

Вот такие ситуации я разруливаю постоянно. Как тут можно что-то всерьёз считать запланированным…

Есть элементарная перегруженность всем этим, в конце концов. Организация больших событий – это наркотик, адреналин, самореализация, но и обязательное выгорание в следующем полупериоде синусоиды. Люди спиваются, разрушаются семьи – и я не шучу. Я несколько раз публично клялся раз и навсегда завязать, вернуться в нормальную жизнь от всей этой красоты, и ни разу не получалось. Был в моём недавнем прошлом такой странный период, когда я пожил по семейным обстоятельствам в Яхроме около года, там населения 13 тысяч человек и, при всём уважении к городу, не очень здорово с какой бы то ни было организованной культурой. Так я и там, посреди своей депрессии (или как средство от неё), сделал фестиваль (двадцать первый по счёту) в городском парке. С французами, австралийцами и индонезийцами, с книжной ярмаркой, с радиоуправляемыми авиамоделями и так далее. Множество дубненцев туда поехало и смотреть, и помогать. Получил по итогам губернаторскую премию «Наше Подмосковье», без которой это вообще был бы мой личный подарок городу, надо полагать – там всё разваливалось на ходу. Дошло до смешного – я еду по своим делам из Москвы, слушаю музыку и вдруг с ужасом осознаю, что должен через пятнадцать минут в Шереметьево встречать французов с самолёта. А я просто забыл, наглухо. Разворачиваюсь, еду, опоздал на полчаса, у них какая-то обычная задержка на выдаче багажа, никто ничего даже и не понял.

Не хочу быть и не буду лощёным профессиональным организатором, который рассказывает про дружную команду, про маркетинг, про технологии успеха. Живём в России, делаем по-русски. Останавливаем коней, входим в горящие избы. Шьём изделия на заказ из кожи заказчика. Но получается же, и неплохо…

2007 - первый МузЭнерго, сюрпризы в зале администрации

- Но и хорошее же тоже было?

Конечно. История о том, как тесен мир. Со счастливым концом. Ещё в Самаре я занимался, как администратор, одной недурной молодой местной группой, где играл музыкант по имени, предположим, Константин. Имя меняю, так как мы с ним до сих пор выясняем, кто из нас и почему должен другому денег. Я уезжаю через Москву в Дубну. Константин уезжает учиться в одном из отделений колледжа Беркли в Париж. Я захожу к нему на страницу в соцсетях посмотреть, как дела. Вижу в списке друзей какую-то потрясающе красивую на крохотной аватарке женщину. Щёлкаю на её профиль, просто чтобы поглядеть, что за красавица такая у него в друзьях. Это оказывается канадская вокалистка Сиенна Дален, которая была как-то с концертами во Франции и чисто случайно с ним однократно пересеклась. Я слушаю её музыку, обалдеваю, пишу ей и предлагаю ехать в Россию. Полгода занимаемся всем этим, наконец получается. Её первый концерт в Дубне делаю в «Юности», когда там ещё был ресторан на последнем этаже. Созваниваюсь, иду туда знакомиться с арт-директором, он встречает меня в дверях и с ходу говорит: «о, а я тебя знаю, это же ты в Самаре с Константином работал».

- Потрясающе.

Так и это ещё не конец. Сиенна едет к нам при поддержке канадского национального совета по культуре, который оформляет всю документацию строго по правилам стран Содружества. Они запрашивают у меня юрлицо, у меня его на тот момент нет. Окей, говорят, мистер Лноградски, тогда у нас будет специфический прямой договор на физлицо – согласны? Да согласен, конечно – какая мне разница? И мне присылают договор, который подписывает, разумеется, какой-то канадский чиновник, представляющий их Совет в структуре Содружества, но в договоре-то сказано ровно следующее, по всей проформе: «заключён между мистером Иоури Лноградски и Её Величеством Королевой Елизаветой II в том, что Её Величество должна мистеру Лноградски столько-то денег».

Так что фестиваль в Дубне – это айсберг, и довольно специфический. Рано или поздно надо будет или писать книгу, или начинать вместо музыки просто рассказывать все эти истории со сцены. А пока, если есть возможность, просто приходите или даже приезжайте, если вы не из Дубны. Тут здорово. Сосны, Волга. Кот в мешке.

Дубна, 15-17 сентября 2022

XXII международный фестиваль «МузЭнерго»

ОСНОВНЫЕ КОНЦЕРТЫ ФЕСТИВАЛЯ:

ДК «Мир» (аллея Высоцкого, 1)

• четверг 15 сентября, 19:00
• пятница 16 сентября, 19:00

Четыре коллектива в каждый из вечеров. Имена участников заранее не объявляются: формат «КОТ В МЕШКЕ». Цена билета: 500 руб. Билеты есть на сайте dkmir-dubna.ru и в кассе: телефон (496) 216-44-44.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ:

Библиотека ОИЯИ / «Блохинка» (ул. Д.И. Блохинцева, 13)

• вплоть до 17 сентября - розыгрыш книги Кирилла Мошкова «Индустрия джаза в Америке: век» (для участия надо зайти в библиотеку и взять талончик).

• 1-30 сентября, в рабочие часы библиотеки - выставка книг, приуроченная к 100-летию российского джаза, и выставка афиш и плакатов, приуроченная к 15-летию фестиваля

• суббота 17 сентября

• 14:00-16:00 - Мастер-класс по джазовой импровизации от одного очень именитого педагога. Предназначен для слушателей с минимальным знанием и пониманием музыки, но приходить могут все желающие.
• 16:00-18:00 - Лекция «Гитара в джазе», сопровождающаяся показом видео и живой демонстрацией приёмов, стилей и прочих интересных вещей. Прочтёт её другой, но тоже крайне именитый артист, и вот это надо бы посетить всем (а гитаристам, вне зависимости от любви к джазу — обязательно).
• 18:00-19:30 - Показ документального фильма «Джазист» режиссёра Андрея Айрапетова, посвящённого легендарному саксофонисту Алексею Козлову (тому, который «козёл на саксе», джаз-рок-ансамбль «Арсенал» и так далее).

Все мероприятия в «Блохинке» — бесплатные.

Сайт фестиваля: muzenergo.ru

https://vk.com/muzenergo